15 октября 2013 года в Заводоуковске побывал Владимир Ильич Шарпатов – легендарный лётчик, единственный Герой России, проживающий в нашей области. В августе 1996 года он вместе с экипажем Ил-76 совершил дерзкий побег из афганского плена. О событиях 17-летней давности Владимир Шарпатов рассказал участникам краеведческой конференции «Наше наследие» и школьникам городского округа.

- Владимир Ильич, когда у Вас зародилась мечта стать лётчиком?

- Родился я на Волге, в небольшом рабочем посёлке Красногорский Марийской Республики. Во время войны там были организованы госпитали, как у нас в Тюмени и Заводоуковске. И однажды на окраину посёлка приземлился маленький самолёт По-2. Привезли, видно, какого-то важного раненого офицера или генерала. У нас никто раньше не видел в небе-то самолёта, ну и все побежали смотреть, в том числе и моя мама, и я с ней. Лётчик никого к самолёту не подпускал: потому что самолёт деревянный, обтянутый материей – перкалем. Его можно было легко поломать – толпа была большая. Но чем-то я или, может, мама моя лётчику понравились. Он пустил меня к самолёту, посадил на сиденье, дал потрогать рули и спрашивает: «Лётчиком-то будешь?». Я подумал и говорю: «Буду!» Наверное, с этого всё и началось.

- Ваш путь к штурвалу был простым?

- После седьмого класса я пошёл поступать в спецшколу ВВС, такую, как была здесь, в Заводоуковске, только Казанскую. Прошёл комиссию, сдал экзамены. Нас построили, ну, думаем, сейчас будет зачисление. А было огорчение: Хрущёв сокращал армию, и спецшколы расформировали.  Потом я поступил в Актюбинское военное авиационное училище, а его тоже расформировали. Тогда я и пошёл в гражданскую авиацию.

- Вы были одним из первых гражданских пилотов, освоивших Ил-76.

- Да, это было очень интересно. Мы полгода летали по программе лётных испытаний. В их числе был и полёт на дальность. Взлетели мы в Тюмени, дошли до Якутии, до мыса Каменный, потом по северам вернулись до Тобольска, но топливо ещё оставалось. Тогда мы сделали крюк до Ханты-Мансийска и только после этого вернулись в Тюмень. В общем без 15 минут 11 часов мы летали!

Потом, когда мы уже производственные полёты выполняли, летали и за границу – в 65 странах побывал! Там, конечно, море огней, а у нас здесь, особенно под северными трассами, только редкие огоньки. Но мне всё равно больше нравилось летать над Россией. У нас в баках 90 тонн топлива, летишь пять часов, семь, десять – керосин кончается, а Россия не кончается!

- А вот тот полёт  3 августа 1995 года. Вы знали характер груза, не вызывала ли эта миссия у Вас беспокойство?

- Это был наш третий полёт в Кабул с патронами для автоматов. Груз законный, к перевозке гражданской авиацией разрешённый. В 90-е годы мы возили разные грузы в разные страны. И в том  же Кандагаре бывали, привозили народно-хозяйственные грузы. Там, на аэродроме, мы с афганскими лётчиками познакомились – ведь они в Союзе учились, русский знали. То, что Кандагар – столица талибов, мы и не знали. Ведь после вывода войск наши журналисты потеряли интерес к Афганистану.

Да и про талибов мы ничего не знали. Талибы в переводе – это ведь студенты. Ну, думаем, студенты митингуют там. А к тому времени эти «студенты» уже пол-Афганистана захватили…

И тот  же наш  пилот  знакомый нас  и посадил. Слышим в наушниках: «Володя, это ты? МиГ-21 справа сзади видишь?.. Заходи на посадку, это приказ».

- Была надежда, что о вас не забудут, вытащат?

- Да, конечно. Мы везём груз законному правительству, документы в порядке, за нами великая страна. Да и талибы первое время побаивались, как Россия будет реагировать. Но видят, что наши ничего не делают, и они нам стали грозить судом шариата. Я думаю, что за шариат такой? А у меня в экипаже два мусульманина (татарина) было. Бортинженер и говорит: «Не переживай, командир. У них такие мастера есть – на кол посадят, ты ещё пару дней поживёшь».

Я уже на десятый день предлагать стал: «Давайте голодовку объявим, давайте побег готовить». Но сначала экипаж всё же надеялся на освобождение. Но потом видим, талибы скоро Кабул возьмут, а после этого и нас судить начнут.

- Как складывался план побега?

- Талибы хотели, чтобы мы работали на них. Видя такой интерес к самолёту, мы стали убеждать их, что самолёт стоит на жаре, без технического обслуживания заржавеет, запылится, ни вам, ни нам не пригодится. Это им понравилось, и они стали нас в три месяца раз возить к самолёту. Часть экипажа оставляли в заложниках, а остальных везли на аэродром.

Наконец 10 июля 1996 года нас повезли на аэродром, а мы не стали дожидаться, кого оставят, в наглую все пошли в автобус. К этому времени мы уже многое продумали, все вместе, каждую мелочь продумали. Но на аэродроме в этот день оказалось много охраны. Смотрю, бесполезно взлетать – расстреляют сразу. Но мы всё рассмотрели на аэродроме: где зенитки, где истребители, где охрана. А тут ещё самолёт с нами будто в заговор вступил. Наехали мы на какой-то осколок, и колесо лопнуло. У нас появилась причина вновь проситься на аэродром.

И вот 16 августа нас снова повезли на аэродром. Я велел заготовить верёвки, тяжёлые предметы, чтобы отбиваться. Приняли решение: «Взлетать будем в любом случае. Разобьёмся – так разобьёмся, собьют — так собьют».

Мы решили время тянуть до обеда: во время обеда они должны были обязательно молиться. Вот наконец подбегает инженер Бутузов: «Командир, осталось только трое автоматчиков, остальные пошли молиться». Заскакиваю на рампу заднего люка. Начинаем выруливать. Только развернулся, мне докладывают, что аэродромная машина и автобус несутся нам наперерез. Ну, делать нечего, начинаем взлетать. На полсекунды их опередили! И с последней плиты я подрываю самолёт.

Самолёт год простоял, колёса приспустили — была опасность, что шасси могут сломаться. Но спасибо нашим конструкторам и рабочим, что такой самолёт создали - всё выдержало. Тут талибы-охранники в самолёте очухались, один собрался стрелять. Я штурвал резко отдаю, перегрузка, они и попадали. Началась возня. Верёвки у нас были заготовлены. Впятером троих минут сорок связывали. Пристегнули к сидениям, по рукам и ногам связали.

Когда прилетели в Шарджу, нас встречает полиция, давай бить этих талибов, а мы их защищать ещё начали. На следующий день повезли нас на допрос, но вся процедура прошла было добросовестно, к нам  отнеслись добродушно, хорошо.

На Родину экипаж вернулся в ореоле заслуженной славы. Указом Президента Российской Федерации за героизм, стойкость и мужество Владимиру Ильичу Шарпатову и второму пилоту Газинуру Хайруллину было присвоено звание Героя Российской Федерации. Остальные члены экипажа - Александр Здор, Асхат Аббязов, Сергей Бутузов, Виктор Рязанов и Юрий Вшивцев - были награждены орденами Мужества. Владимир Ильич – первый в Тюменской области Герой России!

Беседовал
научный сотрудник
МАУК ЗГО «Заводоуковский
краеведческий музей»
А. А. Севостьянов